Еретика Мариуса больше не было. Подданные Сантино доложили ему, что Мариус сгорел в огне и, прочитав их мысли, Сантино убедился, что ему говорят правду.
Но оставался юный вампир, воспитанный и совсем недавно обращённый Мариусом. Возможно, он ещё не окончательно погряз в ереси, быть может, его ещё удастся спасти?
Приблизившись к юноше, которого крепко держали двое самых сильных из его подданных, Сантино внимательно вгляделся в его лицо. Хотя на нём и отражался ужас, само лицо было прекрасно, точно у ангела, сошедшего с навеки потерянных для их племени Небес.
Сердце у Сантино переполнилось жалостью к этому юноше, болью от осознания того, что предстояло сделать. Судьба и так жестоко обошлась с этим мальчиком, отлучив его от Небес - а теперь ему, Сантино, предстояло причинить страдания и этому хрупкому телу.
Но сентиментальности в его существовании уже давно не было место.
- Ты - Амадео, - это было утверждение, а не вопрос. - Ученик еретика Мариуса. Я слышал о тебе, а теперь вот приходится увидеть собственными глазами. Судя по всему, ты очень многого не знаешь о вампирах, тешишь себя иллюзиями. Но тебе нужно только довериться мне, слушаться меня - и тогда тебе не причинят боли. Ты ведь не хочешь, чтобы тебе было больно?
Если бы удалось заставить Амадео понять, что он говорит всё это без тени враждебности! Но, отравленный сладкими и губительными речами Мариуса, Амадео наверняка будет видеть в нём врага. Остаётся только надеяться, что потом всё изменится.
Из угла раздался писк. Крысы, как всегда, пришли за угощением. Но на этот раз им придётся подождать.

Страх. Страх и отчаяние. Их Сантино смог бы ощутить, даже не вглядываясь в мысли этого юноши. Очень знакомые чувства. Слишком знакомые. В отличие от юного Амадео, у Сантино после обращения даже времени не было пожить соблазнительными иллюзиями.
- Ученик Мариуса, - повторил Сантино. - Ученик и любимец. Во всяком случае, так всегда казалось тебе. Но насколько искренней была любовь Мариуса? Любил ли он тебя? Или всего лишь хотел привязать к себе, чтобы затянуть во тьму? Подумай сам: разве можно того, кого искренне любишь, сделать таким, как мы? Если бы Мариус дал тебе умереть от отравленного клинка - у твоей души была бы надежда воссоединиться с Богом, теперь же ты лишился этой надежды навеки. Есть ли участь более страшная, чем навсегда застрять между жизнью и смертью? Расстаться с жизнью и при этом не обрести покоя, как другие усопшие? Каждый день с восходом солнца обращаться в труп, а на закате подниматься из могилы, чтобы утолить чудовищную жажду? Разве такой судьбы мы хотим для тех, кого любим? Подумай, Амадео. Не может быть, чтобы до встречи с Мариусом ты никогда и ничего не слышал о вампирах. Об упырях, как их зовут у тебя на родине. О заложных покойниках. Вспомни. И вспомни свою настоящую, человеческую жизнь. Разве не мечтал ты, стоя на коленях в церкви, когда-нибудь войти в царство нашего Господа, сотворившего этот мир и людей в нём? И разве Мариус, сделав тебя одним из нас, не разрушил твои мечты?
Только бы он вспомнил. Только бы жизнь с Мариусом не заставила его забыть о том, что было раньше. Только бы внешняя красота не отняла у него способность видеть духовное уродство и пустоту, что живёт во всех вампирах вместо души.
Если ему удастся заставить этого юношу разочароваться в Мариусе - возможно, не придётся причинять ему физическую боль. Это был бы наилучший расклад.

О чём говорит этот несчастный мальчик? Выйти на солнце - и встретиться с Творцом? Неужели он до сих пор не понял, что он такое?
- Ты не встретишься с Творцом, если выйдешь на солнце, - как можно мягче проговорил Сантино. - Если таким, как ты или я, приходится встретить смерть, мы неизбежно попадаем в ад. Этого Мариус тебе не рассказывал? Видимо, нет. Встретиться с Творцом тебе уже не суждено, Амадео... Но теперь ты тем более должен делать всё, чтобы сохранить своё существование здесь - потому что иначе участью твоей станут муки в аду. Ты прав в том, что раз мы существуем на земле - значит, так надо. Иначе нас бы просто не было. Но подумай, ведь и бесы в аду существуют - значит, они для чего-то нужны. Они несут людям искушения, чтобы человек, преодолев дьявольский соблазн, смог стать лучше, укрепиться духом. Зло необходимо, чтобы укреплять в мире добро. И у нас в этом мире такая же миссия, как у бесов. Но разве могут бесы надеяться на любовь Творца? Разве могут стать ангелами, какими когда-то были? Не могут, как и мы не можем вновь стать людьми. У нас остались одни лишь воспоминания, чтобы будоражить наш разум и лишать покоя. Как и бесы, мы нужны Творцу - но при этом ему ненавистны. И ничего здесь не сделаешь, остаётся лишь нести в мир зло, чтобы хотя бы так послужить Господу. Не я установил такой порядок, не я был первым вампиром. Не я выбрал для себя такое. Но деваться мне некуда. Как и тебе.

Звучание слов молодого вампира было подобно журчанию лесного ручья, к которому хочется припасть и напиться чистейшей воды. Или промыть этой водой свои раны, чтобы те начали заживать и затягиваться, чтобы постепенно ушла боль.
Может быть, это и не вампир вовсе, а ангел, посланный к нему, Сантино, самим Творцом, чтобы раскрыть ему глаза и указать на его место в этом мире? Являясь людям, ангелы нередко принимали облик людей - так почему ангел, посланный к вампиру, не может принять облик вампира?
Возможно, Сантино поддался бы внезапно вспыхнувшему порыву, возможно, отказался бы от притязаний на Амадео, возможно, смиренно попросил бы самого Амадео стать для него учителем.
Если бы не одно "но".
- Падший Ангел лишён созидательной силы, - как можно мягче проговорил Сантино. - Дьявол не способен ничего создать, даже бесов. Он способен лишь извратить то, что уже создано Господом. Любой бес в аду - это бывший ангел, которого прельстили некогда речи Утренней Звезды. Неужели ты сам не замечаешь сходства, Амадео? Никто не создавал вампиров, и мы сами неспособны подарить кому-то жизнь. Каждый из нас рождён человеком, но извращён злой силой. И мы не создаём новых вампиров, хотя это слово многим ласкает слух. Мы лишь искажаем сущность людей, созданный по образу и подобию Божьему. Подумай: кто исказил твою человеческую сущность? Кто заманил тебя во тьму сладкими речами и мирскими сокровищами, от которых ты был ограждён в монастыре? Вглядись в своё сердце - и ты увидишь ответ.