В спальне Джессики Ривз, приёмной дочери Мэтью и Марии Гудвинов, давно уже был потушен свет. Однако комната освещалась луной, которая в эту ночь казалась особенно яркой. Джессика знала: в древности люди верили, что в ночь Самайна истончается граница между миром людей и миром духов. Возможно, так оно и есть - жизненный опыт научил девушку тому, что далеко не все легенды лгут, а сверхъестественное может быть вполне реально.
Веки девушки то опускались под тяжестью дремоты, то вновь поднимались, когда её будил лунный свет.
В ночной тишине отчётливо послышался звук, будто кто-то скрёбся когтями за окном. Прислушавшись к своей интуиции, девушка решила, что угрозы нет, - а потому вылезла из постели и, накинув халат, подошла к тёмному окну.
По ту сторону горели зелёные глаза! Но это были добрые глаза, и Джессика, запахнув халат поплотнее, раскрыла окно. Перед ней была кошка - чёрная, лоснящаяся, совершенно не похожая на бездомную.

- Здравствуй, Кэсси, - только и смогла произнести Джессика, едва удерживаясь от желания протереть глаза.
Однако что-то ей подсказывало, что тереть глаза на виду у такой начитанной кошки было бы не слишком культурно. Сама Джессика, надо признаться, не читала Бернарда Шоу, а историю Элайзы Дулитл знала лишь по мюзиклу "Моя прекрасная леди", на который в своё время ходила в театр.
В силу своей деятельности Джессике пришлось на своём относительно ещё недолгом веку повидать немало странного: призраков, духов, полтергейсты. Но вот с говорящими кошками ей сталкиваться не приходилось никогда!
- Меня зовут Джессика, можно Джесси, - проговорила она, с подозрением поглядывая на пододеяльник, где устроилась кошка: не намокнет ли от кошачьей шерсти её постель, если за окном такая ужасная погода?
Нет, вроде бы, её постель в порядке. Но всё же предложить Кэсси помощь не помешало бы.
- Может быть, принести тебе полотенце? - спросила Джессика. - Наверное, так будет удобнее просушить шерсть, чем языком.

"Так, значит, махровое полотенце", - думала Джессика, выдвигая ящик комода.
Голубое махровое полотенце лежало как раз поверх стопки белья. Вернувшись к Кэсси, Джессика осторожно взяла на руки мокрую кошку и заботливо завернула её в полотенце.
Теперь предстояло выяснить, откуда же такая гостья взялась.
- Как получилось, что ты умеешь говорить? - спросила девушка. - Я в жизни повидала немало такого, во что далеко не все люди способны поверить - но вот говорящих кошек не встречала никогда! Ты одна такая на свете? Или...
В голове вертелась мысль, которую Джессике никак не удавалось выразить словами. Но наконец, кажется, подходящие слова всё-таки нашлись.
- Или... говорить умеют все кошки? Просто большинство из вас предпочитает молчать или мяукать?

Увы, Кэсси была права: далеко не все люди добры к кошкам. Есть среди них и такие, к которым кошкам лучше и вовсе не приближаться.
Но говорить на эту тему Джессике не хотелось: не стоит портить разговорами о злых людях такую сказочную ночь.
Поэтому спросила девушка о другом:
- А мне ты доверяешь, Кэсси? Если да, то как поняла, что я тебя не обижу? Откуда вообще обо мне узнала?
Случайно её взгляд упал на часы - полночь. Однако спать не хотелось. Сейчас Джессике казалось, что она могла бы проговорить с Кэсси всю ночь и совсем не устать.
За окном ещё сильнее полил дождь. Не повезло тем, кто решил праздновать Хэллоуин под открытым небом. От такого ливня ведь никакой зонтик не спасёт. Вовремя всё-таки Кэсси догадалась спрятаться в тепле!

Джессика раньше никогда не задумывалась, что кошке может захотеться чаю. По идее, ей бы следовало удивиться - но сейчас почему-то всё казалось совершенно естественным.
- А можно узнать, какой чай ты предпочитаешь? - спросила девушка. - На американский манер - прохладный и в стакане? Или на английский - в фарфоровой чашке и с молоком?
Она же не знала, из какой страны родом её удивительная гостья! А обычай пить чай у каждого народа свой, в этом Джессике пришлось убедиться - ведь её родня жила по всему свету, и сама Джесси успела побывать едва ли не в каждой стране мира.
Пироги в доме были: их напекла к празднику Мария Гудвин, приёмная мать Джессики. Интересно, что она скажет утром, когда Джесси объяснит ей, что оставшиеся после праздования Хэллоуина пироги она доела ночью в компании говорящей кошки, вошедшей в дом через окно?
А может, ей стоит сфотографировать Кэсси? Чтобы иметь на руках прямое доказательства её визита?
Но об этом - потом. Сначала следует разузнать про чай.

Нет, Джессика не пробовала лакать молоко из миски. И отнюдь не была уверена, что у неё хватит на это длины языка. Поэтому кошке она ответила:
- Чай в чашке и молоко в большой миске я тебе принесу. Но вот себе молоко, пожалуй, всё-таки налью в чай. Всё-таки у меня язык не такой удобный, как у тебя - ты, вон, им и умываться умеешь. Хотя, может быть, мне просто не хватает тренировки... Но не в праздничную же ночь этой тренировкой заниматься! Надеюсь, ты не будешь против, если каждая из нас получит молоко по своему вкусу.
С этими словами она ушла на кухню. Там и вправду нашлось две чашки, миска и две тарелки для пирога. Унести всё это сразу Джесси вряд ли бы смогла, поэтому пришлось ходить из комнаты в кухню и обратно несколько раз. К счастью, родители не проснулись.
- Ну что, Кэсси? - сказала девушка, торжественно поднимая чашку с чаем, словно бокал, полный шампанского. - С Хэллоуином!
Чокнуться с кошкой вряд ли получилось бы (всё же кошачьи лапы для этого мало подходят), поэтому Джессика сразу же отпила из чашки.

Джессика уже хотела было поблагодарить Кэсси за сделанный её маме комплимент, но та внезапно будто огорчилась чем-то. А потом призналась, что просто снится Джессике.
Но всё-таки почему же её это так смущает?
Отложив в сторону кусок пирога и отставив чашку с чаем, Джессика осторожно спросила:
- Так ты - мой сон, Кэсси? Но отчего это тебя расстраивает? Ведь если это сон, то мы сможем съесть сколько угодно пирогов, выпить сколько угодно чаю и молока - а наутро их вовсе не убавится!
Подвинувшись поближе, она ласково погладила Кэсси, почесала за ушком, надеясь, что это вернёт кошке хорошее настроение. Или хотя бы побудит её поделиться своими сомнениями - возможно, вдвоём их удастся разрешить.

Кэсси, судя по всему, не умела подолгу грустить: вот она уже распевает залихватскую песенку, да так, что могла бы перебудить всех соседей, если бы действие происходило не во сне.
Нужно было видеть это зрелище: кошка, размахивающая собственной лапой, будто дирижёрской палочкой! Песенка была Джессике очень знакома, ей приходилось слышать самые разные варианты её исполнения, но вот версия про фрау Марту - это что-то новенькое. Более того, Джессике было известно, что в немецком языке слог "ау" является дифтонгом, а значит, слово "фрау" никак не уложилось бы в размер песни, если петь её по-немецки.
- Фрау Марта? - с некоторым недоумением спросила Джесси. - Мне кажется, что обычно в этой песенке поют про братца Якоба! Ну, или хотя бы про братца Жака. Во всяком случае, меня саму так учили в школе на уроках пения.

- Честно говоря, овощных консервов с такой надписью я не встречала, - несколько растерянно отвечала Джессика. - Наверное, нужно будет получше посмотреть на полках, когда я в следующий раз буду в магазине.
Внезапно в голову ей пришла идея, которой Джесси решила немедленно поделиться с кошкой.
- Вот ты, Кэсси, дирижируешь лапой, - сказала она. - А ведь оркестра-то у нас и нет! Нужно это срочно исправить. Где-то у меня в шкафу завалялась губная гармоника, вполне подойдёт для аккомпанемента, по-моему. Постараюсь её разыскать побыстрее!
Искать долго не пришлось - губная гармоника обнаружилась на второй снизу полке шкафа. Поднеся её к губам, Джессика заиграла знакомую с детства песенку, для которой Кэсси придумала такие необычные слова.

Доиграв до конца "Фрау Марту", то есть "Братца Якоба", Джесси перешла к одной из своих любимых песенок.
"Ты сияй, звезда ночная, кто ты, где ты - я не знаю... Высоко ты надо мной, как алмаз во тьме ночной..." - пела её гармоника на языке нот. Джессика не сомневалась, что текст этой старинной песенки, восходящей к стихотворению Джейн Тейлор, хорошо известен её гостье - ведь та сама пришла из ночной тьмы, а глаза у неё сияют, как алмазы.
- Знаешь, Кэсси, - сказала Джессика, когда мелодия закончилась, - у меня ведь есть мечта. Мне всегда нравились звёздочки, которыми украшают рождественские ёлки, а мечтаю я о такой звезде, которая и вправду бы сияла, как алмаз во тьме ночной. Но у меня никогда такой не было, к сожалению. Однажды я видела такую на ёлочном базаре - но её купили как раз за миг до того, как я подошла к прилавку, представляешь!