В последнее время Арман чувствовал пустоту, необъятную, невыносимую пустоту. Она всегда было его спутником, безусловно, но он был, по сути, таким же вампиром, как и все остальные, да, чуть сильнее, но таким же - с трудом переносящим одиночество. У него было не так много вампиров, которые бы были ему дороги - был Мариус. Сейчас Арман не хотел о нём думать - и не думать не мог. Он не знал, где находится его Мастер, и поэтому видел его повсюду. Куда от этого деться? Вдобавок, они, как создатель и его дитя, были не способны читать мысли друг друга, Амадео даже не понимал, где сейчас Мариус. Где. Сейчас. Мариус.
Кто оставался? Оставался Лестат - самоуверенный красавец в облаке золотых кудрей и проницательных голубых глаз. Далёкий от него Лестат, но Арману в эту ночь было всё равно - ему надо было хоть кого-нибудь.
Он вылетел из своего убежища ранним вечером, когда солнце уже село, и через несколько часов прибыл в Новый Орлеан. Сегодня Амадео облачился в красное - исключительно не его цвет, судьба определила вампиру носить синий и разные оттенки лазурного, но сегодня - пусть будет красный. Хорошо, что не надо было обстригать прекрасные каштановые волосы - гордость Армана, и в целом он смотрелся в стиле восемнадцатого века.
А ты зовёшь мой дух покорный,
Как манит ночью корабли маяк.
Я на краю в объятьях шторма,
И я погибну, сделав этот шаг.
Было уже далеко за полночь, улицы стояли пустынными, моросил лёгкий летний дождь, впрочем, вампир почти не замечал этих мельчайших капель. Он был голоден и мысленным взором искал того, кто ждал его ласковых объятий, ждал смерти. Впрочем, долго ожидать не пришлось - в какой-то тесной орлеановской улочке Арман встретил бродягу (ему было всё равно, из кого испить). Бедняга пошатывался от выпитого алкоголя. Сегодня не хотелось быть нежным и безболезненным убийцей. Амадео быстро приблизился к человеку, с силой прижался к его шее и вдохнул запах тела: пахнущего потом, жиром, гарью и немного испражнениями. Он вонзил острые клыки, вырвав кусок мяса, и припал к этому живительному, бьющему прямо из шеи, источнику. Ему становилось лучше. Краски летней ночи стали ярче, звуки - чётче, кажется, даже зрение улучшилось в разы. Арман опустил бездыханное тело на тротуар, прокусил вену на руке и пролил пару капель своей собственной крови на две крошечные ранки на шее мертвеца - они затянулись на глазах вампира. Всё. Теперь можно идти дальше. Теперь можно жить дальше.
Он медленной походкой направился по тротуару, разомлевший от выпитой крови - тёплый и блаженный.

Отредактировано Арман (2018-08-20 21:13:02)

Арман приблизился к дому Лестата, он стоял недалеко, в тени улицы, так, что случайный взгляд вряд ли мог его заметить. Однако - заметили. Вампир с присущей ему скоростью обогнул дом - вспышка, мелькание неясной тени - вот был юный мальчишка, и теперь его нет. А стоял ли он на этой улице?
Нужно было выяснить, дома ли Лестат. Его присутствия Арман не чувствовал - он ощущал неясный холодок, говорящий о том, что Лестат где-то далеко. Но надо было убедиться.
Амадео, с присущей ему сноровкой, вскарабкался по стене, с лёгкостью хватаясь за самые мельчайшие выступы и не глядя вниз. Он не боялся высоты, не боялся упасть и повредиться - раны затягивались быстро, тем более, сейчас - когда он был до краёв насыщен тёплой кровью, придающий блеск коже и волосам, румянец - щекам, алый цвет - губам. Арман подобрался к окну и украдкой заглянул в него. Никого. По крайней мере, ни одного вампира, это уж точно. Но кто это? Взгляд семнадцатилетного вампира упал на женский силуэт в темноте. Смертная. Арман бы не отказался испить ещё. Другое дело, что он не стал бы этого делать в аппартаментах Лестата - это было бы неуважением - ввалиться вот так, да ещё и запятнать свой визит кровью. А может...
Воспользовавшись замешательством женщины, Амадео распахнул окно - секунда, и вот он уже стоял в тёплой комнате. Представить сложно, каким он предстал - должно быть, одежда его была влажной, грязной у самых ног, но Арман понимал, что не это должно произвести впечатление. Не находилось буквально ни одного человека, который не был бы впечатлён его ангельской внешностью. Вампир встал спиной к окну, перестал двигаться. Сейчас он сливался со стеной в этой, слабо освещённой, комнате.
- Добрый вечер. - бархатный голос, бесконечно умиротворяющий.
Сейчас было некуда торопиться.
Иди же ко мне. Доверься мне...

Отредактировано Арман (2018-08-21 20:01:35)

Смешные эти смертные. Смешные. Арман сегодня не хотел, чтобы она пугалась, отскакивала, чтобы так блеснули глаза. Он, словно со стороны, наблюдал, как она взяла иглу, вытянула её перед собой, словно шпагу. Защищается. Смешная. Арман стоял, не двигаясь, своими наивными прекрасными глазами изучая незнакомку. Тёмная кожа. Глаза. Красивая. И, видимо, хорошо подготовленная - она слышала его голос, но сопротивлялась, не шла навстречу. Ещё бы, она ведь жила с Лестатом - с ним ещё и не в таком тонусе будешь находиться.
Амадео, конечно, не собирался вступать в такую неравную схватку. Он выпрямился, сделал шаг вперёд и раскинул руки, как если бы звал её к себе в объятия. Да он и звал. Губы изогнулись в сдержанной улыбке, голова чуть склонилась вниз.
- Не бойся. Сегодня я не причиню тебе вреда. Я сыт. - произнёс он, глядя ей в глаза и понимая, что она слышит звуки его голоса у себя в голове.
Это было отчасти правдой, отчасти - нет. Он сам не знал. Возможно, если эта женщина (что вряд ли) надумает поднять панику или начнёт пытаться ранить его, придётся её убить. Без особых сожалений - Арман ни в чём не раскаивался. Ни в чём.
- Где твой хозяин? - это он говорил о Лестате, конечно.
Решил, что женщина, которую он повстречал в его доме, - служанка. Об этом говорила её одежда и ремесло, которым она занималась - это медитативное, методичное шитье, игла появляется и исчезает, воспалённые пальцы... Красиво. Особенно учитывая то, что она умрёт, а вышитое - останется.

Арман чувствовал её настороженность. Но женщине надо было отдать должное - она держалась как настоящий воин, практически не выказывая страха. Вампир этим восхищался.
Но разве меня можно бояться?
Смертные, даже осознающие, что вот-вот умрут, при виде него успокаивались под воздействием этого голоса, обаяния, чар. Они никогда не бились в страхе до последней минуты, за исключением тех случаев, когда у Армана просыпалась особенная жестокость и он расправлялся без прелюдий, яростно, зло. Почти как сегодня. Он не был романтическим юношей - он был монстром. Иногда, впрочем, забывал об этом.
Служанка задала ему вопрос. Надо же, ответила, и голос почти не дрожал. Арман не хотел объяснять, зачем проделал такой долгий путь и вторгся в это прекрасное жилище - какое ей дело?
Она не поймёт, как тяжело переносить бессмертие...
- Знаю, - Арману не хотелось продолжать этот допрос, - Когда Лестат вернётся, скажи ему, что к нему заходил Арман. - промолвил Амадео и отвернулся, намереваясь уйти.
Он не хотел представляться этой смертной, но выбора не было - как тогда Лестат узнает, что его искал именно он? Глупости. Принц-паршивец, конечно, узнал бы. Ничего от него не скроется. Но слово - не воробей, было сказано.
Лестат. Лестат. Очень жаль.

Не хотел Арман этого делать, но пришлось, чтобы до конца выяснить ситуацию. Он проник в мысли служанки - сбивчивые, торопливые, и понял, что она сначала подумала, будто бы он интересовался Луи. Кто такой Луи? Ещё один вампир? Интересно. Наверняка, Лестат даровал ему вечную жизнь. Арман хотел и на Луи посмотреть. Он мысленно смаковал это имя. Луи, Луи... Французское, изящное, тонкое. Ему представлялся аристократичный мужчина - типичный представитель своего времени. Однако, насколько мог заметить Амадео, вампира в этом здании не было ни одного. Стало быть, Луи с Лестатом вместе ушли куда-то? Когда-нибудь он это узнает.
Женщина суетилась, вдруг прониклась каким-то противным сочувствием, порывалась заняться его, Армана, одеждой, ей, очевидно, было стыдно за своё недавнее нерадушное поведение. Стыдиться тут нечего - мы в первую очередь должны защищать себя. Вампир намеренно послал ей видение, где они с Лестатом разговаривают, стоя близко друг к другу, с улыбками на лицах - чтобы у служанки сложилось впечатление, что они связаны узами если не дружбы, то приятельской близости.
Да, так будет лучше... Раз уж приехал, останусь, подожду Лестата, - подумал Арман.
Стул? Нет уж. Он, с быстротой тени и молнии, прошел по комнате и опустился в мягкое кресло. Не хотел пугать - хотел произвести впечатление. Арман положил руки на подлокотнике и принял позу взрослого мужчины - расставил ноги, приподнял подбородок, демонстрируя во всей красе свою лебединую шею.
- Заниматься моей одеждой нет необходимости. Но передохнуть с дороги нужно. Если не возражаете, я останусь здесь до следующей ночи - ведь Лестат с Луи должны вернуться, так? - сам не заметил, как перешёл на "вы". Это не было данью уважения, просто произошло инстинктивно.

Как же женщины любят заботиться - хлебом не корми, дай утереть нос, погладить по голове, обнять с материнской заботой. Арман же был далёк от женщин как небо от земли. Он не контактировал ни с какой ролью женщины: ни с женщиной-матерью (ещё бы, в каком веке он в последний раз видел маму? Кто о нём особенно заботился?), ни с сестрой, ни, упаси Боже, с дочерью. Жизнь предоставляла ему шансы завести романтические отношения с девушкой - была Бьянка, золотоволосая красавица, - где она сейчас? Амадео стал абсолютно нейтральным, его чувства и сексуальность находились в спячке - стоит ли говорить, что к женщинам его не тянуло вовсе?
И потому забота, которая рекой лилась из служанки, бесила. Нервировала. Одновременно с тем и заставляла улыбаться - не каждый день встретишь такое нежное и доброе существо, которое не боится, в котором жажда служить сильнее страха смерти.
Да уж, Лестат, ты поистине можешь уживаться и со смертными, и с бессмертными...
Мысль мелькнула в голове у Армана, невольно заставив его слегка улыбнуться. Он не сводил глаз с этой женщины, но с ответом не торопился.
- Скрасить? Для меня? Ожидание? - он поднял густые тёмные брови и засмеялся тихим серебристым смехом, - И как вы, позвольте спросить, собираетесь это сделать? Приятной беседой разве что. - Арман сделал театральную паузу, думая, ограничится ли он сегодня только беседой.
Ах, как взбесился бы Лестат, если бы узнал, что тот убил его служанку!
Как же хочется позлить тебя, Принц-паршивец...
Арману страстно хотелось узнать, как и чем живет его давний знакомый.
- Расскажите мне о Лестате. - взмахнул рукой Арман, - Я бы, конечно, и сам мог залезть к вам в голову, но пока не вижу смысла в таких затруднениях. - он смотрел прямо в глаза служанке, улыбка пропала с ангельского лица, было написано только ледяное спокойствие, - Чем он сейчас живёт? Что это за его спутник... Луи, кажется?
Ночь становилась всё темнее, ветер свистел. За окном блестели редкие звезды.

Арман сохранял совершенно невозмутимое лицо, хотя в душе у него бушевала буря. С тем, что Лестат даровал Луи бессмертный дар, всё было понятно: этим и отличался Лестат - некоторой даже глупостью в своих поступках. Но маленькую девочку? Маленькую девочку?!
Амадео слишком долго провёл среди других вампиров, отдавая им приказы, чтобы чётко запомнить одно правило: нельзя превращать в вампиров детей - они просто не способны будут выжить самостоятельно; их судьба - или погибнуть, или навсегда приклеиться к кому-то, став придатком, бесплатным дополнением... Неизвестно, что из этого хуже.
Девочка не должна жить. Что этот Лестат себе думает: что может награждать Бессмертным Даром кого угодно? Или у него внезапно проснулись... отеческие чувства? Захотелось иметь вечную спутницу? Да уж, вампиры в том, чтобы избежать одиночества, на что только ни пойдут...
Арман сидел, не шелохнувшись, впитывая каждое слово - слишком многого он не знал и стремился этой ночью восполнить пробелы. Всю его боль и шок выдавали только брови - они слегка сдвинулись, обозначив еле заметную морщинку.
И ладно, если недоволен будет только он, Арман - он понимал, что этим дело не ограничится; есть полчища прочих бессмертных, которые не позволят ей жить. И Амадео не станет им мешать.
- Лестат, Лестат.. - с усмешкой покачал головой вампир, - Я, признаться, удивлён. Наверное, втроём им очень хорошо. Я бы даже сказал, весело. - снова тихий смех.
Незачем выдавать собственные мысли. Незачем этой простой служанке видеть и знать, как ему тяжело переносить бессмертие одному.

Отредактировано Арман (2018-08-22 22:13:46)

Служанка определённо была умна. Или же Арман не умел скрывать свои эмоции. Хотя, вряд ли. Слишком долго он жил на свете, слишком много опыта имел для семнадцатилетнего мальчика, которым выглядел. Он вдруг замкнулся в себе: опасался, что из него может вырваться чересчур многое, и это чревато разнообразными последствиями. Конечно, если она останется смертной, то всё хорошо, даже если и посеет какую-то смуту, то всё равно у всей жизни этой темнокожей женщины есть конечная черта, а вот если у Лестата хватит ума сделать бессмертной и её...
Кто его знает, этого Лестата.
Признаться, Арман не понимал, что на уме у этого златоволосого вампира: прекрасного, артистичного, талантливого. Не боялся, нет - но он не знал, чего ожидать. Особенно после девочки.
Обеспокоенность сменилась безразличием - столь привычным Арману состоянием. Он обдумал всё, что хотел сказать, скрестил пальцы, и, глядя на них, ответил, любуясь блестящими в неверном свете ногтями:
- Меня удивило наличие девочки. Это.. большая редкость. - не имело значения, поймёт она его слова или нет, - Возвращайтесь к своей работе, дорогая, не медлите. Я всегда могу найти, чем заняться, если наша беседа вдруг угаснет. Хотя бы осмотрю этот великолепный, без преувеличения, дом.
Спокойствие. Холодность. Бездонные океаны глаз.
А самое страшное, видели лицо моё,
Когда я абсолютно спокоен?

Вопросы сыпались и сыпались: оно и было понятно, ведь Арман не спешил растолковывать, что же он имеет ввиду. Служанка ждала, вся обратилась в слух, любопытничала.
Ничего я тебе не объясню. Это слишком тёмные тайны.
- Я с удовольствием осмотрел бы дом в одиночку. Тем более, даже если захотите, вы никак, - усмешка, - никак не сможете мне помешать.
Арман обвёл взглядом комнату: стены, пол, потолок. Он искал вещи, которые могли принадлежать Лестату. Женщина молчала, ждала, пока он продолжит. Долго, впрочем, ждать не пришлось.
- Что касается ребёнка.. Вампиры никого особенно не любят. - Ложь. Снова ложь. Арман уже давно закрыл своё сердце, и сам, наверное, не хотел слишком погружаться в дебри собственных переживаний, надеялся, что они утихнут сами собой.. Может же такое произойти? За всю свою бессмертную жизнь он понял одно...
Не может. Боль длится вечно.
- И да, есть "какая-то" другая причина. Вы, по всей видимости, неплохо осведомлены о вампирах. - проницательный взгляд карих глаз, - Обычно ими становятся во взрослом или куда более зрелом возрасте.
Девчонка прочно поселилась в мыслях вампира. Её существование не давало покоя.

Темнокожая женщина рассуждала со всей житейской мудростью смертных: о любви к детям, о семье... Арман слушал её молча, его смешливость выдавал только слишком уж ненатуральный блеск глаз да иногда подрагивающие чувственные губы. Нет, он не то чтобы насмехался, просто так отвык от мыслей смертных... Конечно, служанка не понимала, да и как она могла понять, что вампиры заводят себе компанию именно из-за этого вездесущего одиночества, что так сложно любить человека, что при каждом прикосновении боишься переломать эти нежные кости, что вдыхаешь запах горячей крови и сходишь с ума, что неизбежно встаёшь перед этой дилеммой: оставить его жить до глубокой старости, удалившись, или превратить в одного из нас?.. Всем этим чревата любовь к смертному. Амадео, к счастью, не так много знал об этом, как прочие вампиры.
Не хотелось оскорблять женщину своими смешками.
- И всё же мне смешно. Вы рассуждаете как типичная смертная - да вы и есть типичная смертная. - он окинул служанку взглядом, задержавшись на натруженных смуглых руках, - Но и среди людей крайне редко попадаются те, кто могут прожить жизнь - вдумайтесь, всего около пятидесяти, в лучшем случае, лет, с одним человеком. Мы все надоедаем друг другу. Больше я ничего не могу вам рассказать, иначе придётся убить. Не превратить в вампира, а именно убить. - Арман прищурился, изучая реакцию на свои слова: испугается ли она? Отшатнётся ли?
А вот про Луи было интересно. Значит, Луи так любит Клодию... Какая прелесть. Какая сентиментальность! Какое живое, страдающее сердце!
Арман страстно захотелось увидеть их двоих. Одно дело - слушать рассказ со стороны, другое - видеть глазами вампира, понимать сверхъестесственным умом.
- А вот про Луи и Клодию интересно... Значит, он так к ней привязан... - вампир ронял слово за словом, изучая носки своей обуви, - Что же Лестат? Лестат, выходит, остаётся несколько в стороне? - вопрос не в бровь, а в глаз.
Арман знал, что служанка всё ему расскажет - об этом говорил её настрой. Сложно было, конечно, представить, чтобы Лестат оставался в стороне от гущи событий, от самой любви.

Отредактировано Арман (2018-08-23 21:25:22)

Она парировала. Она острила, говоря о трупе и носках. Это вызывало улыбку. Некое подобие улыбки.
- Увы, - вполне доброжелательно улыбнулся Арман, проводя рукой по густым волосам. Он знал, что служанка заметила его блестящие, почти стеклянные ногти, - Не было такой возможности. Я, как вы уже заметили, стал вампиром слишком рано. Мне было всего семнадцать лет. - вампир сделал паузу.
Он увидел на стене зеркало, подошел к нему - уверен, что для служанки его движения были почти незаметными: вот сидел в кресле, а теперь стоял возле зеркала, задумчиво разглядывая собственное отражение.
- Да, мы, вампиры, тоже отражаемся в зеркалах. - Арман взглянул через зеркало на служанку: она не сводила с него больших тёмных глаз.
Амадео рассматривал себя со всей внимательностью: юное худощавое лицо, тонкий изящный нос, подбородок, на котором никогда не было щетины, безволосые тонкие руки.
- Теперь мне всегда семнадцать. - он обернулся. Стоял, сложив руки на груди.

Арман так и стоял спиной к зеркалу, скрестив руки на груди и слушая мелодичную речь этой служанки, этой темнокожей Пакахонтас. Что ж, хоть какое-то разнообразие в череде бесконечных антроцитовых ночей... Вампир уловил обрывки её мысленных заключений: мол, значит, семнадцать лет - это чересчур рано, и решил начать свой, крайне обдуманный ответ, именно с этого.
- Милая, - на его губах блуждала отстранённая улыбка, - Дело не в вампирских понятиях - уж простите, что я так нагло залез в ваши мысли. Дело в том, что я не успел обрести опыт земной жизни - только опыт бессмертного существования. На мой взгляд, это упущение. - Арман невольно вспомнил Мариуса и его слова о том, что надо прожить человеческую жизнь, научиться ей, прежде чем получать Бессмертный Дар.
Но у Амадео, если можно так выразиться, не было выбора. Нет, выбор, конечно, был - между смертью и вот такой вечной жизнью. Кто же выбрал бы смерть? Вдобавок, юноша любил.
Прочь эти воспоминания. Прочь. Уходите и больше не возвращайтесь.
Теперь, охваченный философскими чувствами, вампир ходил по небольшой комнате, мерял её тихими, кошачьими шагами.
- Вампиры, как и люди, не всегда меняются. Есть те, кто развивается и действительно обретает что-то новое; иные - подобно статуям, закованным в камень, остаются неизменными. - тут Арман говорил о себе. Почти пятьсот лет, а у него было ощущение, что ничего, ничего в нём не изменилось. Лекция продолжалась. - Что касается облика души и тела... Я всё же думаю, что физический облик также в какой-то мере отражает нашу сущность. Бог, - ему как будто дали поддых. Бог. Христос.. Воспоминания наваливались тяжелой глыбой.
Нет. Не сейчас.
Арман тряхнул головой, как бы стараясь скинуть с себя наваждение. Он продолжал:
- Нет, не так... Многие думают, будто то, красивым человек рождается или уродливым, обусловлено чисто генетической случайностью. - он взглянул на служанку, - Я считаю иначе. Красота ли, уродство - всё кидает нам намёк на сущность души. - Арман помедлил, прежде чем сказать следующую фразу, - Конечно, с течением этой краткой жизни можно стать лучше, можно опуститься на самое дно, но точка отсчета всегда видна на нашем - на вашем - лице.
Арман снова уловил обрывок мысли о том, что он, похоже, передумал осматривать дом. Он не передумал. Он знал, что до рассвета ещё несколько часов - успеется.

Отредактировано Арман (2018-08-24 12:35:32)