- Мекаре, - тихо позвал я одну из сестёр, поскольку Маарет, я чувствовал, дома нет.
Акаша, жена моя, что пыталась убить меня, мертва. Как-то странно это. Мы так долго были вместе, но она напала на меня, но я, будучи воином, смог противостоять ей, хотя и после этого долго набирался сил. Внутри было всё пусто, но на губах я ощущал горечь светлой печали. Пусть она и обратила меня, но она и пыталась убить меня, а затем и вовсе стала, как безумная, уничтожать всех вампиров. С одной стороны я понимал её, ведь наши дети стали теми, из-за кого мы обратились в свои собственные статуи. Но с другой, те, кто это сделал с нами, большинство из них давно уже покоятся и вряд ли восстанут из праха. Акаша же не разбирала, кто прав, а кто виноват. В итоге остались лишь немногие, зато не молодые. Плохо ли это, или хорошо, я не знал. Зато благодаря Акаше я познакомился со многими из своих "потомков", а так же встретил тех, с кем меня связало прошлое, то время, когда я был ещё человеком. Мекаре и Маарет, сестры-близняшки, кому подчинялись духи. Сейчас Мекаре сидела перед телевизором, кажется вроде так этот ящик с движущимися картинками назывался. Рыжая вампирша сидела на мягком диване. Я подошёл и сел рядом с ней. И я не знал, как начать разговор. Ведь судя по её отсутствующему взгляду, её разум давно уже не был в её глазах, в её голове. Помня, что с ними сделали по приказу Акаши, я не стал её трогать.
- Мекаре, - тихо повторил я, уже сидя рядом с ней.
Если, как испуганный зверёк, отскочить, ближе я к ней не сяду. Конечно, хотелось бы поговорить с Маарет, как более разумной и вменяемой, и с Мекаре, когда разум вернётся к ней. Но пока что здесь была только Мекаре, не восстановившая свой рассудок. Пусть и не я отдал тот приказ, но я мог бы чуть иначе изменить его. И от того, что я не сделал, чувство вины не убавлялось. И я не знал, как ей помочь. Но если бы знал, исправил бы тот вред. Но я, увы, пока не знал, как это сделать.
- Ты меня слышишь, Мекаре? Понимаешь, что я тебе говорю? Если понимаешь, просто кивни. Если нет, то мотни головой, - начал свой разговор я.

Когда Мекаре не отодвинулась от меня, как я того ждал, а наоборот, придвинулась ко мне, я очень удивился. Она обнюхала меня, а я и не знал, как на это реагировать. Но всё же продолжил наблюдать за ней. Мекаре положила свои тонкие руки на мои. В них ощущалась ласка, но не разумного существа, а зверя, вроде собаки. Я осторожно положил руку на голову рыжей, и погладил, как глядят кошку или собаку. И весьма сдержанно, как будто боясь спугнуть это создание этим жестом, улыбнулся. Я не знал, как вернуть этой рыжей вампирше разум той, кем она была до того, как она сошла с ума и стала такой.
- Мекаре, - вновь тихо позвал я её. - Помнишь меня? Помнишь себя? Моё имя - Энкил. Но не надо меня бояться. Я тебе зла не причиню.
Может моё имя даст толчок к пробуждению её памяти? Мне было больно видеть её в таком состоянии, в котором был виноват и я. И я не знал, как это искупить. Если бы было возможно, я отдал бы ей свой разум, а сам ушёл бы в вечный сон. Но мне оставалось лишь гладить её рыжие волосы и тонкие и хрупкие ладони. Я снова посмотрел глаза в глаза на Мекаре, и ободряюще, как мог, улыбнулся. Больше я не знал, что я мог сделать для неё. Из милосердия я мог бы убить её, но убийство сестры не простит мне Маарет. Так что я оставил эту затею, как ту, которую стоит пока на время забыть, если вообще не стереть, как то, что никогда не пригодится.

Тревога - вот что я увидел в глазах Мекаре  прежде, чем рыжая вампирша заозиралась, как будто в поисках опасности. Но голову, однако не убрала. Она не была уже разумным созданием. Мекаре больше напоминала собаку. Даже улыбнулась она, как собака. А ведь когда-то она была совсем другой, разумной, как и её сестра, Маарет. Могла думать, говорить, здраво рассуждать. Но от этого всего, от дум прошлого, оторвали меня звуки барабана, идущие из ящика, которые тут звался телевизором. Я и забыл о нём. Но вот в Мекаре эти звуки явно пробудили смутные воспоминания из прошлого, где я был человеком, а она ещё имела рассудок. Ритм барабана напомнил мне танцевальный ритм, который я слышал ещё в детстве. Я вспомнил барабан, их тугой и в то же время празднично-торжественный ритм. На ум приходили прохладные вечера, костёр и тени танцующих людей вокруг костра под звуки барабанов, тамтамов. Вот и Мекаре вдруг вскочила с дивана, потянув меня за руку. Я не противился. А она затанцевала. Так даже самые искуссные танцовщицы-люди не могут. Так можем только мы, вампиры. В каждом движении Мекаре был жест хищницы, дикого и опасного создания. А моё тело само двигалось в ритм, как будто повторяя танец жрецов Кемета, увиденный давным-давно. Я помню, что мальчишкой оказался в храме жрецов. Как и почему, я не знал. Но звуки барабана завораживали меня, как и движения Жрецов. Я тогда пытался повторять, но не выходило. Теперь я вампир, и танец Мекаре вместе с барабанами из ящика тянули моё тело на грацию, царственность, гордость и плавность в каждом движении.

Мекаре тянула меня за руку. Я не сопротивлялся. Мы оказались на улице. Уже шёл сильный и проливной дождь. Я намок моментально. Но домой я не спешил. Ведь я был вампиром, а вампиры не простужаются. И тут Мекаре ударила ногой об асфальт и отчаянно вскрикнула. Я не сразу, но собразил, что это - её "песня". Я не знал, что это за "песня", и какой она должна быть, если бы её исполнила Маарет, вампирша, что обладает разумом. Я улыбнулся, и притянул Мекаре к себе, точнее даже дёрнул резко. Рук я не разжал. Но зато делал те движения, когда сестёр привели к нам, потом движения призыва духов, но те, которые запомнил. За этим были рваные движения, которые у меня остались в памяти, когда сестёр пытали, применяли насилие без инструментов для пыток. Может это хоть как-то поможет Мекаре вспомнить, послужит толчком для её воспоминаний. Зря что ли я книги по медицине в этой области читал? У меня было время, и я это время потратил на то, чтобы читать, изучать то, что пропустил. И я начал понимать этот мир. Я уже не обращал внимания на дождь. Я хотел лишь дать толчок к воспоминаниям, чтобы Мекаре вновь стал разумным созданием. А пока мне оставался странный и причудливый танец под дождём с рыжей вампиршей с разумом, как у собаки.