Когда Луи узнал о произошедших за день событиях, глаза его так и полыхнули яростью. При свете луны сверкнули зубы - острейшие клыки, предназначенные для отнятия жизни. Жанна вела себя сдержаннее, но это неудивительно: женщин с малых лет приучают скрывать свои чувства.
- Сантьяго за это ответит, - едва ли не прошипел Луи. - Даже если для этого мне придётся рассказать полиции всё, что довелось увидеть и услышать в Театре вампиров и самому получить наказание за то, что не сообщил об увиденном своевременно.
- Тебе нельзя в тюрьму, Луи, - напомнила ему Жанна, крепко прижавшись к своему спасителю. - Ты не сможешь есть человеческую пищу, которой тебя будут там кормить, а когда взойдёт солнце, его лучи проникнут даже сквозь тюремное оконце и спалят тебя дотла!
- Ну что же, - произнёс Луи, нежно обнимая свою приёмную дочь. - Я на свете живу уже более ста лет... не так уж и мало, если вдуматься. Свою человеческую жизнь я прожил, а достойно или нет - это уже Всевышнему решать, если окажется, что пришло моё время.

- Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, дамы и господа, - из темноты внезапно возник молодой человек в полицейской форме. - Позвольте представиться: Эжен Альби. Так уж получилось, месье Луи, мадемуазель Жанна, что мне известна ваша сущность, а также сущность тех, кто даёт представления в Театре вампиров. Знаю я и о вашем бессмертии, мадам Иветт. А встретить единорога - это моя давняя мечта, и теперь она сбылась. Вас, наверное, удивляют мои слова. Так знайте же, что моя работа в полиции - лишь прикрытие. На деле я агент Таламаски, древнего тайного ордена, изучающего сверхъестественные явления.... в том числе загадочные убийства, явно совершённые вампирами. А полиция - то самое место, где удобнее всего узнавать о загадочных убийствах. Очень давно я присматривался к Театру вампиров, отправлял моим начальникам в ордене все мои наблюдения, но при этом соблюдал заповедь ордена: наблюдать, но не вмешиваться. Однако, видимо, пришла пора выбирать между верностью заветам ордена и собственной совестью. А потому я помогу вам расправиться с Театром вампиров.

Если раньше сомнения и мучили Армана, то после случайно подслушанного рассказа Сантьяго об его очередной выходке и последовавшей за тем реакции большинства вампиров Театра он словно прозрел. То, что в задумке создавшего Театр Лестата было средством от скуки и остроумной насмешкой над их существованием, на глазах неуклонно превращалось в жуткое подобие "Детей Тьмы", несмотря на все его усилия не допустить повторения старой истории. Юноша бесшумно выскользнул в ночь, уже не будучи уверенным, что ему будет куда вернуться до восхода солнца - в полицию он пойти не мог при всем желании, но ни один вампир не простил бы покушения на своего смертного или не очень спутника, так что его путь лежал к убежищу Луи...

- Простите, что перебиваю, но этикет требует, чтобы я все-таки обозначил свое присутствие, - игра света и теней в одном из углов комнаты, как оказалось, скрывала присутствие незванного и, возможно, совершенно неожиданного гостя, - тем более, что здесь идет обсуждение, которое и меня в некотором роде касается, - Арман невесело усмехнулся, окинув взглядом собравшихся. - Иветт, надеюсь, Вы простите меня за вынужденное бездействие в то время, как нуждались в помощи, - юноша отвесил девушке самый изысканный поклон, на который только был способен, а выпрямившись, добавил, - Луи, - он взглянул на младшего вампира и виновато улыбнулся, - мне жаль, что Ваша спутница оказалась в опасности, в свое оправдание могу лишь сказать, что узнал об этом неприятном происшествии уже задним числом.

Уточнять, что он пришел к ним как друг, который хочет и может им помочь, Арман не стал - будь иначе, он тихо вернулся бы в опостылевший Театр, чтобы подготовить ловушку для "заговорщиков" и предупредить подчиненных, а на следующую ночь вампиры снова играли бы очередную кровавую пьесу. Впрочем, представляться он тоже не спешил - кое с кем из присутствующих он уже был знаком, так что представить его незнакомым месье и дамам было кому... если, конечно, в таком состоянии тот же Луи не забыл о правилах этикета, иначе придется взять дело в свои руки, а то и оставить все как есть.

Отредактировано Арман (2019-12-29 20:43:02)

- Рад знакомству... и рад видеть знакомые лица, - честно стараясь не рассматривать с бесстыжим любопытством живого единорога, произнес Арман и чуть заметно улыбнулся скорее Луи, чем всем находящимся в этой комнате, впрочем, вышеупомянутой Жанне, еще не успевшей растерять свою человечность в вечности, это, кажется, принесло некоторое облегчение, хотя вряд ли она в ближайшие годы рискнет остаться с ним наедине. Иветт многому научилась от своего супруга, пусть и не особо у нее пока что получалось скрывать настоящие эмоции, и вроде бы не собиралась как-либо препятствовать его нахождению здесь.

- Или чтобы причинить тебе боль через страдания Иветт, - перешедший вновь на обычный стиль общения Арман покачал головой, с чуть заметным постороннему взгляду умилением и какой-то светлой печалью глядя на Луи, - или чтобы спровоцировать тебя на драку и попытаться убить, якобы защищаясь... если ты не заметил, Сантьяго с первой встречи невзлюбил тебя и этой ненавистью, похоже, заразилась труппа, - говорить же очевидные вещи вроде того, что эта женщина является для Луи пресловутой ахиллесовой пятой и тому лучше бы отослать ее подальше, пока с Театром так или иначе не будет покончено, вампир не стал.

- Благодарю за предупреждение, Луи, но я и так не собирался возвращаться в Театр ни сегодня, ни когда бы то ни было в будущем, - ключ от черного хода по-прежнему висел на его шее, труппа по-прежнему не знала о тайне изученного, казалось бы, от чердака до подвала здания, так что собравшиеся здесь вампиры могли и сами положить конец Театру, если полиция не справится, о чем, впрочем, Иветт, месье Альби и, пожалуй, Наиме знать, по мнению Армана, все же не стоило.

Отредактировано Арман (2020-01-03 20:09:59)

- Не может быть и речи о том, чтобы заключить Сантьяго в обычную тюрьму, - подтвердил Альби. - Я вот о чём думал. В километре от Парижа у меня есть особняк. Можно было бы захватить Сантьяго днём, во время сна, перевезти в этот особняк и запереть в подвале. Соседей поблизости нет, так что его криков не услышит. Загородные домики выглядят милыми, но, увы, как раз в них и совершается безнаказанно множество преступлений, так как преступникам не нужно опасаться свидетелей. Так что пусть Сантьяго посидит в подвале, заодно, может, избавит мой особняк от грызунов. А уж я сумею его допросить, он мне выложит всю подноготную. Что же касается других вампиров из театра... Возможно, тюрьмой для них станет сам театр? Наверняка в здании есть потайные комнаты, из которых так просто не выберешься. А уж кормёжку этих кровопийц я мог бы взять на себя.

- Смерть - это милосердие? - воскликнул потрясённый Луи. - Почему же ты так считаешь? Я всегда полагал, что каждое живое существо хочет жить, даже если люди считают это существо живым мертвецом. В своё время, когда умерли мои жена и ребёнок, я убедил себя, что ищу смерти - но на деле я просто бежал от реальности, от своих воспоминаний. Желай я в самом деле умереть - мне не удавалось бы постоянно избегать смерти, ведь я бродил по самым опасным местам Нового Орлеана. И уж тем более не согласился бы на вечную жизнь, которую предложил мне Лестат. Так что сейчас я уверен, что в те горькие дни всего лишь обманывал самого себя. Почему смерть от твоих рук для Сантьяго будет милосерднее, чем заточение? Не обязательно запирать его в тёмном и сыром подвале, где противно пахнет плесенью. Мы можем устроить его со всеми удобствами, оборудовать его тюрьму лучшей мебелью, кормить кровью самых нежных цыплят... Предоставить в его распоряжение книги и газеты. Ты слишком привык быть вампиром, Арман, если считаешь убийство милосердным деянием.

- Лично я бы не стала никого казнить, - фыркнула Наима. - Я согласна с тем, что Сантьяго заслуживает тюрьмы, но такой, в какой он не пропадёт. Месье Альби, возможно ли оборудовать ваш подвал под жильё, о котором говорил Луи?

Отредактировано Наима (2020-01-13 17:02:34)

Арман молча выслушал возмущенных сообщников, с неким смирением в душе думая о том, что стоило так работать над собственной репутацией, чтобы эта самая репутация в какой-то момент начала работать на него - он ведь даже не намекнул, если подумать, на саму возможность летального исхода для своего создания, как его тут же обвинили во всех смертных грехах. И потому юноша лишь печально улыбнулся в ответ на попытку месье Альби напомнить ему о людях, чье мнение давно не имело для него какого-либо значения, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не рассмеяться мужчине в лицо.

- Что ж, дамы и господа, раз уж мы выяснили, что я полное чудовище и на райские кущи могу с чистой совестью не расчитывать, - яда в его голосе хватило бы, чтобы отравить какой-нибудь город, впрочем, недаром он так давно лицедействовал, что ни спокойствия в его голосе, ни кротости во взгляде ничуть не поубавилось, - надеюсь, теперь мне будет позволено высказаться и о своем видении этой ситуации... или вы и вправду считаете, что это первая выходка Сантьяго и прежде я не наказывал его? Наказывал еще как и с полной уверенностью могу сказать, что наказание одиночеством и замкнутым пространством для него хуже смерти от моих рук, - пусть он и не углублялся в подробности, но сказал чистейшую правду, - так что просто позвольте мне решить этот вопрос.

Альби на всякий случай прикидывал расклад сил. В противостоянии один на один ему с Арманом было бы по-любому не справиться, а Иветт - тем более. Луи и Жанна молоды, а значит, слабы по вампирским меркам. Единорог... Альби не знал точно, на что способны единороги. Даже если Наима ранит Армана своим рогом - рана наверняка затянется на глазах, если только не помешает какая-нибудь свойственная единорогам магия.
С другой стороны, их пятеро против одного Армана. Это может дать преимущество, но для него самого и для Иветт схватка станет смертельной - в этом Альби не сомневался. А потому нужно её избежать любой ценой.
- Так можем мы увидеть Сантьяго, месье Арман? - спросил он. - Увидеть и поговорить с ним? Чтобы из первых рук узнать, чего он желает и чего боится?
Кстати, где сейчас Сантьяго? Он ведь мог и сбежать из Театра вампиров, почувствовав, что запахло жареным. Что, если Сантьяго скрывается где-то на улицах Парижа под покровом темноты - а они здесь рассуждают о нём так, будто он преспокойно дожидается их в здании театра?

"Сантьяго тяжело перенёс обращение".
К такому Луи был не готов. Слова Армана заставили его вспомнить собственные первые годы в качестве вампира, когда казалось, что его жизнь превратилась в ад. Он был действительно близок к безумию. А ведь Сантьяго могло повезти меньше, чем ему. Особенно если у него невероятно сильный Мысленный Дар, который с первых же часов после обращения позволял ему (или, лучше сказать, вынуждал его) слышать мысли окружающих так, как если бы они были выражены вслух. У самого Луи Мысленного Дара почти не было: всё, на что его хватало - это услышать мысли более сильного вампира, когда тот намеренно к нему обращался. Если бы не встреча с Арманом, Луи так никогда ничего и не узнал бы о Мысленном Даре.
Если у Сантьяго и вправду повреждён рассудок, то возможно, что Арман прав и заточение для него обернётся пыткой. Быть может, тогда им с Иветт и Жанной следовало бы просто уехать из Парижа и предоставить Арману самому разбираться со своими подчинёнными. В конце концов, полиция уже предупреждена, что в Театре вампиров творится неладное - а значит, существовать этому заведению в любом случае осталось недолго.